"А когда проснешься, ты будешь таким же, как я. Мертвым."

[Uchiha-no-karasy]

Пока ехал в поезде, читал "Царицу проклятых". А этот момент настолько тронул меня, что после него не хотелось читать дальше - не хотелось портить себе впечатление.

спойлер, для тех кто не читал, но собирается

Внезапно Арман оказался рядом с кроватью и тенью навис над Дэниелом. Чрево кита сжалось до размеров светового пятна, окружавшего Армана.
– Посмотри на меня, любовь моя, – сказал он.
Кромешная тьма. И вдруг железные ворота распахнулись, и сад за ними залит потоком лунного света. Что это за место?
О, должно быть, это Италия, где теплый воздух ласкает вас в нежных объятиях и полная луна сияет над безбрежным морем деревьев и цветов. А там, дальше, на самом краю древнего города Помпеи – Вилла Мистерий.
– Но как мы сюда попали?! – Он повернулся к Арману, который стоял рядом с ним в очень странном наряде: на нем был старинного покроя бархатный костюм. Он вдруг замер, не в силах отвести взгляд от Армана, от его черной бархатной туники и обтягивающих ноги лосин, от длинных вьющихся каштановых волос.
– Ты же знаешь, что на самом деле нас здесь нет, – сказал Арман и, едва слышно ступая по старым серым камням, направился в глубину сада, к Вилле.
Но все было настоящим! Достаточно взглянуть на осыпающиеся кирпичные стены, на цветы, в изобилии растущие на длинных низких клумбах, на влажные следы, оставленные Арманом на тропинке. А звезды в небе! Это же звезды! Он потянулся к лимонному дереву и сорвал всего лишь один ароматный листок.
Арман обернулся и взял его за руку. От клумб исходил запах свежевскопанной земли.
«О, я готов здесь умереть!»
– Ты прав, – откликнулся Арман. – И ты действительно умрешь. Видишь ли, я никогда раньше этого не делал. Я говорил тебе, но ты не хотел верить. А теперь и Лестат сказал тебе об этом в своей книге. Я никогда этого не делал. Ему ты веришь?
– Конечно, я тебе поверил. Ты же объяснил, что все дело в данной тобой клятве. Но, Арман, позволь задать тебе вопрос: кому ты дал эту клятву?
Смех.
Их голоса разносились по всему саду. Ах, какие огромные здесь розы и хризантемы! Из двери Виллы Мистерий лился свет. Неужели оттуда доносятся звуки музыки? Подумать только, все развалины ярко освещены и на фоне раскаленной синевы ночного неба ослепительно сияют разноцветными огнями!
– Итак, ты вынуждаешь меня нарушить клятву. Ты получишь то, что, как тебе кажется, ты хочешь. Но сейчас получше рассмотри этот сад, потому что, как только я это сделаю, ты навсегда перестанешь слышать мои мысли и никогда больше не станешь свидетелем моих видений. Завеса безмолвия опустится навеки.
– Но разве ты не понимаешь, что мы станем братьями? – спросил Дэниел.
Арман стоял так близко, что губы их почти соприкасались. Смятые ими цветы – большие сонные желтые георгины и белоснежные гладиолусы – источали приятный дурманящий аромат. Они остановились под засыхающим деревом, увитым буйно разросшейся дикой глицинией. Нежнейшие цветы подрагивали на огромных, белых, как кость, лозах. С Виллы донеслись голоса. Что это? Там кто-то поет?
– Но где же мы сейчас на самом деле? – спросил Дэниел. – Скажи мне!
– Я уже сказал: это всего лишь видение. Но если ты хочешь дать ему имя, то я назову его вратами, разделяющими жизнь и смерть. Я сам проведу тебя через эти врата. Почему я это сделаю? Потому что я трус. И я люблю тебя слишком сильно, чтобы позволить тебе уйти.
Дэниел преисполнился радости и холодного торжества. Наконец-то! Настал его час! Он больше не будет чувствовать себя затерянным в страшном свободном падении времени. Он больше не принадлежит к бесчисленным миллионам тех, кто, утратив имя и способность видеть, обречен спать в безвестности под слоем сырой душистой земли, покрытой сломанными увядшими цветами.
– Я ничего тебе не обещаю. Как я могу обещать? Я уже объяснил, что ждет тебя впереди.
– Мне все равно. Я отправлюсь навстречу этому вместе с тобой.
Глаза Армана покраснели, взгляд их был утомленным и старческим. Словно тонкая материя ручной работы покрылась пылью и стала больше походить на призрачную. Возможно, дух, желающий наконец стать самим собой, с легкостью проделывает такие фокусы.
– Не плачь! Это несправедливо, – сказал Дэниел. – Ведь наступает момент моего возрождения. Как же можешь ты плакать? Разве ты не понимаешь, что это значит? Неужели ты никогда не испытывал ничего подобного?
Он огляделся, пытаясь охватить весь зачарованный пейзаж целиком – далекую Виллу, холмистую землю вокруг… А потом он посмотрел вверх, и раскинувшиеся над ними небеса поразили его до глубины души. Никогда еще ему не приходилось видеть такое обилие звезд. Подумать только, как будто само небо уходит все выше и выше, а звезд на нем так много и они такие яркие, что невозможно различить контуры созвездий. Никакой системы. Никакого смысла. Только восхитительное торжество чистой энергии и материи. Но потом он увидел Плеяды – любимое созвездие обреченных рыжеволосых близнецов из сна – и улыбнулся. Он увидел близнецов, стоящих на вершине горы, – они были счастливы. Он так обрадовался.
– Слово за тобой, любовь моя, – проговорил Арман. – Прикажи – и я это сделаю. И в конце концов мы окажемся в аду вместе.
– Ну как ты не понимаешь, – сказал Дэниел, – так принимаются все человеческие решения. Неужели ты полагаешь, что мать заранее знает, какое будущее ждет ребенка, которого она носит во чреве? Бог ты мой, мы же потерянные создания, уверяю тебя. И что из того, что, подарив мне бессмертие, ты совершишь ошибку? Никакой ошибки быть не может. Может быть только отчаяние, но я получу бессмертие! Я хочу жить вечно, вместе с тобой.
Он открыл глаза и увидел потолок салона самолета, мягкий желтый свет, отражающийся от обитых деревом стен… а потом опять оказался в саду, почувствовал благоухание цветов, едва не падающих со стеблей…

Они стояли под засохшим деревом, сплошь увитым пышно цветущими глициниями. Пурпурные воздушные соцветия ласково касались его лица восковыми лепестками. На память ему вдруг пришло нечто такое, о чем он знал когда-то давно и потом забыл: в языке какого-то древнего народа цветы и кровь обозначались одним и тем же словом. Внезапно он почувствовал, как ему в шею вонзились острые зубы.
Его сердце болезненно сжалось, словно кто-то очень сильный держал его в кулаке. Давление было чрезмерным. Но поверх плеча Армана он видел все, что происходит вокруг: ночные тени сгущались, звезды вырастали на глазах и стали такими же огромными, как эти влажные благоуханные цветы. Но что это? Они поднимаются в небо!
<...>
– Пей, Дэниел, – по-латыни произнес священник, вливая ему в рот вино Святого причастия. Рыжеволосые близнецы взяли священные блюда – сердце, мозг. «В знак величайшего почтения к духу моей матери я принимаю в себя ее мозг и сердце…»
– Господи, ну дай же мне ее! – Он столкнул кубок на мраморный пол церкви – как неловко получилось! О Боже! Кровь!
Он сел и, крепко прижав к себе Армана, принялся вытягивать ее, глоток за глотком. В тесном объятии они упали на мягкое ложе из цветов. Он прижимался ртом к шее лежащего рядом Армана, и поток крови лился не останавливаясь.
«Добро пожаловать на Виллу Мистерий. – Луи коснулся его плеча. – Мы ждем».
<...>
Его с силой ударило что-то. Он куда-то плыл.
– Спи, любовь моя.
- Я хочу вернуться в сад, на Виллу. – Он попытался открыть глаза. Живот сильно болел. Странная боль, кажущаяся такой далекой…
– Тебе известно, что он погребен подо льдом?
– Спи, – произнес в ответ Арман, укрывая его одеялом. – А когда проснешься, ты будешь таким же, как я. Мертвым.